Новогодние дела
НостальгияНовый год все ближе и ближе. Все чаще на столе появляются мандарины, в углах комнат елки, на душе праздник.
В детстве последние две недели для меня были чуть ли не бОльшим праздником, чем сама новогодняя ночь. Маленькая МаринкаШ напридумывала традиций и свято им следовала. Называла я эти традиции «новогодние дела».
Первым новогодним делом я доставала из закромов телевизионной тумбочки кассету со сказкой «Двенадцать месяцев». Все остальные дела шли исключительно на фоне этого мультфильма. Более волшебной и более новогодней сказки в моем детском мире не существовало.
Под этот мультфильм здорово было приносить с кухни гору первых мандаринов. Неспеша отделять их от толстой кожуры, не забывая вдыхать праздничный запах: принюхиваться сначала издалека, потом чуть ближе, а в конце уткнуться носом в оранжевую шкурку и получать одно из самых больших новогодних удовольствий. После чего кожуру необходимо было прилепить на лоб и сильно радоваться тому, что лоб стал прохладным – почему-то я очень часто болела перед Новым годом …
Вернемся к самому мандарину. Просто так его съесть было нельзя. Для начала я разделяла его на дольки, аккуратно раскладывала их на книжке, кресельном подлокотнике или просто на коленке и внимательно пересчитывала. Раскладывать без системы неинтересно. Разложим со смыслом. По три дольки в четыре ряда. Одна долька лишняя - съедаем ее. По пять долек в два ряда. Две лишних – прыгайте в рот. В конце концов оставалась одна самая большущая долька, с которой следовало сначала снять тоненькую кожицу, внимательно изучить открывшиеся взору оранжевые капельки и начать потихоньку откусывать.
Мандарины. Самый новогодний запах! Кроме него и обязательного запаха елки у меня был еще один. Запах конфет. Маму каждый год назначали собирать сладкие подарки для всего класса. Это сейчас у нас «укладчица номер 4», «упаковщица номер 7». Раньше такого не было. Мы с ней ходили по магазинам и по счету покупали разнообразные конфеты. По три «Мишки на Севере», по два «Кота в сапогах», по десять ирисок «Золотой ключик», по четыре «Ромашки», «Ласточки», «Буревестника», «Цитрона», по пять трюфелей – и так с каждой конфеткой, с каждым яблоком, с каждым апельсином, вафлей, печенькой, грецким орехом.
В моем третьем классе красивые пакеты достать было невозможно. Их не было. Тогда мы покупали обычные целлофановые, прозрачные. А с пятого класса у меня уже было право выбора – я должна была выбрать тот единственный пакетик с Дедом Морозом, который бы понравился каждому из моих одноклассников. Я выбирала. Мы приносили все это богатство домой. Не сразу. В течение недели мы что-то подкупали: то шоколадки, то киндеры, то мандарины, то еще какой-нибудь некупленный ранее вид конфет.
Дома мы каждый день раскладывали купленное на ковре. Тридцать кучек. Везде всего должно быть поровну. Мои глаза горели! Так-так, еще раз пересчитать, сколько у нас конфеток «Каракум»? Шестьдесят? Отлично, значит, по две. В каждую кучку отправлялось нужное количество сладостей.
И все эти конфеты, в таком огромном и невозможном для детского разума количестве, источали необычайный аромат, от которого у меня пела душа, и я буквально каждым пальчиком чувствовала приближение Нового года.
«Мам, давай еще по три чупа-чупса купим, а?» И мы покупали. А это значило, что дома вечером на ковре мы опять будем организовывать кучки, а потом каждую бережно докладывать в красивый пакет, который к тому моменту уже буквально трещал по швам от наполнявших его богатств.
Что еще я любила делать перед Новым годом? Я доставала всех своих кукол. Это были Барби с разными, как ни странно именами: Вероника, Виктория, Синди, и дюжина других заморских наименований. У них даже фамилии были. Вероника точно была Кастро, а Виктория – однозначно Руффо. «Богатые тоже плачут» с «Просто Марией» не даром по телевизору шли. На тринадцать Барби у меня было два мужчины. Билл и Майк. Но сейчас не о куклах как таковых, а о том, что я с ними делала.
А делала я с ними удивительные вещи. Под Новый Год каждый из них превращался в какого-нибудь сказочного персонажа. Костюм персонажа продумывался до мельчайших деталей. Я шила юбки, фартуки, косынки, кафтаны, шаровары. Какие-то детали вывязывала, какие-то вырезала из картона. Делала нитяные парики, даже обувь кроила в самых интересных случаях. Кого у меня только не получалось в итоге: Баба Яга, Солоха, Волк, Петух, Русалка, школьница, Леший, Восточная царица… Однажды даже костюм Елочки пошила – из бледно-зеленых лоскутков с темно-зеленой игольчатой вышивкой. Благо, мама моя всегда была рукодельницей – материала для творчества в ее шкафах видимо-невидимо было. Оставалось только доставать, придумывать и перерабатывать.
«Барби» и «Кены» переодевались – а как иначе? У каждого человека на Новый год должен быть маскарадный костюм. И он у них был. Каждый год. До моих 14 лет, кажется. Кто с мальчиками встречается, а кто куклам праздники устраивает, да. У моих «подопечных» он проходил под елкой. Они плотной кучкой облепляли стародавнего игрушечного Деда Мороза и зорко следили за нами половину января из-под разлапистых ветвей.
Ветви нашей елки всегда были увешаны стеклянными игрушками. Многие из них были старше не только меня, а даже моего папы. Во время украшения, я доставала их из коробки, с каждой мысленно здоровалась, и каждая как будто ярким огоньком будила в памяти что-то необычайно доброе и светлое.
Просто повесить и любоваться – это дело не для Маринки. Мы с подружкой придумали игру. Садились под елку, и одна из нас загадывала игрушку. «Она внизу?» - спрашивала вторая. -«Да». «Она слева?» - «Нет». «Она не шар? Она красная? Она маленькая?» - всего могло быть не больше пяти вопросов, после которых игрушку необходимо было назвать. Не просто назвать, а подойти к ней, прикоснуться. Так мы могли играть целыми вечерами, в то время как наши родители сидели на кухне, пили чай и решали какие-то свои новогодние вопросы.
Помните, в начале рассказа я говорила о том, что дольки мандаринов можно было раскладывать в несколько рядов на книжке, кресле или коленке? Так вот книжка та была, как правило, одна и та же. «Приключения Буратино, или Золотой ключик». Да-да, книжка, которую мне однажды принес Дед Мороз. Она тоже была одной из моих новогодних традиций. Достать ее с полки, первым делом взглянуть на форзац и увидеть, как красивым папиным почерком с завитушками на нем написано «Дорогой Мариночке от Деда Мороза и Снегурочки». Потом книжку можно пролистать. Медленно рассмотреть каждую картинку, местами перечитать. И больше не убирать ее до самого конца новогодних праздников.
…Это было самое волшебное время в году, впечатления от которого греют меня до сих пор. Интересно, а у Киры будут свои традиции, свои новогодние дела?