Фотограф стоит в светлой комнате, настолько светлой, что человек, которого фотографируют, не видит ничего. Только стены, шторы, драпировки, провода от вспышки, железная нога штатива - и кругом море света, зеркала, отражатели. Фотограф где-то тут же, в комнате, но его совсем (как нелепо!) не видно. Кому позировать, куда обращать свою сущность? Или личину? Когда улыбнуться (вот так вот, слегка, чуть приоткрыв верхние зубы - я знаю, мне так идёт, тренировался перед зеркалом), а когда расслабленно опустить уголки губ? Ну где этот чёртов фотограф? Почему его не видно?
А он здесь, в комнате. Тот, кто запечатлевает и останавливает вечно изменяющуюся реальность. Он напряжен, неотрывно смотрит на человека по ту сторону объектива, его сердце стучит всё сильнее и сильнее, он рассчитывает дистанцию, наблюдает за целью, его палец нажимает спуск и….. щелчок, яркая вспышка света - всё! Того, кто стоял и нелепо улыбался, больше нет. Но человек благодарит фотографа, берёт свою шляпу и выходит из комнаты. «Следующий!» И так кадр за кадром происходит маленькая смерть, запланированное умирание. Убийца с револьвером в руке - вот достойный образ для фотографа.
Когда человек находится внутри своей жизни, он - субъект. Как только он становится другим для самого себя (разглядывает себя на фото) - он переходит в статус объекта. То есть он выходит за пределы своей жизни, переживая микроопыт смерти. Он становится другим для самого себя.
С книгой Ролана Барта "Camera lucida. Комментарий к фотографии" у меня давние и крепкие отношения.
И я наверное уже никогда легко не буду относиться к фото как предмету и к самому процессу фотографирования. Меня всегда будет преследовать мысль, что фотография как явление бессознательного характера пытается меня "уловить", застать врасплох, отметить меня на отрезке времени, зафиксировать мою личную историю, разобщить с собой, лишить меня права на себя.
Ролан Барт пытается постичь сущность фотографии. Не как явления социального, не со стороны технологии. А то, что составляет сущность (ноэму) фотоизображения. При этом, как известно, Барт разводит понятия studium (культурная, внешняя сторона фотографии) и punktum (то, что на нас в фотографии нацеливается, что цепляет нас). И дело, по мнению Барта, не в том, что та или иная фотография нравится нам, интригует нас, а в том, существует она для нас или нет, приключается ли в нас. Воздействует на меня, а я воздействую на неё. Такой фотографией для Ролана Барта явилась фотография его матери в Зимнем Саду (естественно, в книге её нет).
Феномен фотографии в том, что она случайна и создаётся вся сразу при экспонировании. В отличие от художественного, живописного, музыкального текста, где есть последовательность различных элементов, которые творятся во времени. По этой причине фотография находится за пределами смысла, но имеет потенциальные возможности разных смыслов. А они в деталях. Не в намеренных, а в тех, что подкидывает сама реальность. Вот фото военного периода в Никарагуа: солдаты, разруха, оружие.
А вот на заднем плане идут две монашенки. Так получилось случайно. Но именно по этой причине фотография обрела статус осмысленного высказывания, со своей композицией, противоречиями и пр. Но специально достичь этого нельзя. Реальность сама должна с нами заговорить.
"Перед лицом некоторых фотоснимков я хотел бы одичать, отказаться от культуры." (Ролан Барт)