Прогулки последнее время приносят море удовольствия! Поздняя осень, начало ноября - хочется запомнить эти дни. Наш парк сейчас только наш. Закрылись аттракционы, и схлынул народ. Остались только те, кто ходит сюда ради воздуха, ради сосен, ради тишины. И так будет до зимы, пока не откроется горка с прокатом ватрушек и зимним кафе. У нас еще зелена трава, но не обычная газонная трава, а лесная - что-то почвопокровное, с мелкими бархатистыми листочками, типа плющика. Целый ковер этих листочков, такой мягкий, одно удовольствие ходить именно по ним, не по тропинкам, особенно зная, что до снега осталось совсем чуть. Мы с Настасьей ходим. По мокрой и мягкой последней травке. Настасья находит деревяшку, приносит мне. Я верчу деревяшку в руках, нюхаю сама и даю понюхать ребенку, рассказываю, что это запах сырой древесины. Настюша тоже нюхает, с силой, с азартом. Находим среди «плющика» совершенно зеленые листья земляники, но они совсем не пахнут. Шишки почему-то пока нас не интересуют. Парковые белки – страшные попрошайки – бросаются под ноги, ждут подачек, самые смелые берут орешки из рук. Народ их избаловал – от натурального арахиса воротят нос, подавай им жареный да соленый. Делают запасы, зарывают каждый орешек по отдельности, засыпают мхом и иголками и прихлопывают лапами сверху. Всё это в трех шагах от тебя. Настасья любит лежать на траве. Завалиться на спину в мягком комбинезоне особенно приятно. Лежит и смотрит в небо, вот прямо всматривается и замирает - как это всё так внезапно переменилось, другая картинка, другие цвета; понимает ли она уже или ощущает, что небо высоко, далеко, широко? Огромные ветки сосен где-то сверху. Потом мой голос, возвращающий с небес на землю, сигналящий, что ребенку пора бы уже вставать с сырой земли. Командую: «Переворачивайся». И Настасья перекатывается. Не спеша, как медвежонок, может и шустрее, но специально смакует процесс. Перекатывается на живот. Вставать на четвереньки не спешит. Видит землю у самого носа, вдыхает запахи, мокрая трава щекочет ей щёки. Задерживается так ещё на несколько секунд, улыбается, заглядывает мне в глаза. Потом вспоминает, какое приятное было движение. И валится на спину опять, через другое плечо, уже с хихиканьем. Научилась перекатываться и катается. Если подойти к ней и пощекотать, будет взрыв смеха. Возле входа в парк - скейтерская площадка с железными рампами и горками. Малышня облюбовала невысокие полутораметровые горки. Как здорово втащить маму за руки по крутому склону на самый верх, а потом скатиться вниз на попе. Умудренной опытом маме пришлось обзавестись ледянкой, на которую усаживается ребенок перед спуском. Настасья бороздит лужи. Лужи на асфальте ещё ничего, позволительны, даже если они по щиколотку. Бежит вдоль лужи. Всегда вдоль – так дольше бежать, больше волн, больше удовольствия. Кончилась лужа. Ну и что ж? Разворот на 180 градусов и обратно. И снова. И снова. Туда-сюда. Пока не появится пешеход, которого можно нечаянно окатить, перед которым стыдно за ребенка маме. Но покинуть лужу самостоятельно невероятно трудно. Нет, невозможно! Ни разу этого еще не получалось. И вот её хватают за руки и оттаскивают под мышкой. Уносят очень далеко, так чтобы уже не вернуться. Лесные лужи хуже городских. Если ребенка вытаскивать из асфальтовой лужи, то он всего лишь немного намочит тебя стекающей с сапог водой, если вытаскивать из лесной канавы – испачкает. Поэтому лужи в парке – табу. Но можно поиграть, например, в мячик. Как быстро ребенок теперь учится! Стоит показать, как ловить мячик, как схлопывать руки на груди, когда он в тебя летит, так уже через несколько проб и получилось! Мяч пойман, он у груди. Мелькает лукавая улыбка, руки с мячом тянутся к земле, колени подгибаются, и Настасья валится вперед, через мяч, на плечи, потом на бок, сгруппировавшись. Это почти школьный кувырок вперед. Снова взрыв смеха – новая игра придумана, можно покувыркаться. Еще несколько повторов. Уже устала мама. Подбегать, поднимать, отряхивать, проверять, не соскользнул ли большой пальчик в варежке к остальным четырем, ведь если соскользнул, то этой рукой уже ничего нельзя взять. Это разозлит её. Поэтому лучше лишний раз проверить и поправить заранее. Маме хочется пройтись. Отдышаться. Говорю об этом. Не возражает. Тянет ко мне ручку, что означает, возьми меня за руку тоже. Протягиваю ей руку. Хватается, опирается ощутимо – значит устала. Идем медленно. Или предлагаю сесть в коляску и отдохнуть там. Слушает, соглашается усесться. Теперь почти обо всем можно договориться. Особенно, когда так пусто вокруг, когда никто не отвлекает внимания. Хочется разговаривать, объяснять, и к тебе прислушиваются. Еще немного едем в коляске. До первой перебегающей дорогу белки. А, может, и долго едем, заглядываю в коляску – спит, уморилась. Поворачиваю к дому, возвращаемся, не просыпается и там. Так и оставляю в разложенной коляске, в коридоре, в глубоком сне. Нагулявшийся, набегавшийся, наигравшийся ребенок. Какое умиротворение от этих спокойных дней. И ведь вокруг низкое, всегда грозовое небо, мелкий дождик, полумрак, увядшие, мокрые листья на земле. А на душе так хорошо.
