Я помню Пасху после танцев Pussy Riot.
Все дни в то время, месяцы и все недели были плотно унасыщены каким-то оголтелым беснованием и причитанием на эту тему. В интернете, в разговорах, в шутках-прибаутках, "мнениях". Вдобавок было много прочих разных тем и все как на подбор - о церкви или патриархе.
Шел в храм тогда с тяжелым камнем на душе, весь мрачный.
Было тяжело.
Шел с мыслями, что в этой оголтелой травле, глумлении и гоготе - что же теперь будет? Что будет? С нами, с церковью, страной... Казалось, что из прошлого, отряхиваясь и улыбаясь, на природу выползает древний змей. Голодный, похотливый, со слюной...
Пришел.
Пришел в собор Смоленский, встал на место, на своё, излюбленное. И стал украдкой наблюдать. Смотреть за тем, что происходит.
Люди постепенно наполняли храм.
Люди постепенно наполняли храм и были совершенно разные. Пришло, как водится, немного бабушек. Пришли семейные с детьми. И девушки пришли, интеллигентно, по-одной, в платочках, юбочках. И парни тоже. По-одному и вместе. Храм постепенно наполнялся, туда-сюда сновали свечницы, алтарники, перебегали дети. Кто-то что-то спрашивал, кто-то молча ждал начала службы.
Мы все смотрели друг на друга.
Мы все бросали взгляды то на одного, то на другого, всматриваясь, слушая, вокруг себя. Не подавая виду это делал каждый. Каждый... В воздухе висело напряжение и... решимость.
На лицах каждого я видел поразительное - выбор.
Храм постепенно наполнялся и скоро негде было уже встать. Я был на прежних службах, помню всякие, но эта Пасха - отличалась. Мы все тогда стояли с чуть иным, особенным каким-то чувством. Такого единения, такой решимости и воли я раньше просто не встречал.
Тогда на Пасху собрались, казалось, все. Все те, кто раньше находил себе причины не придти и отсидеться дома. Все те, кто находил себе занятия на этот вечер. Да просто - забывал. Все те, кто сомневался - надо или нет, верю иль не верю, стоит или нет.
Пришли.
Пришли и встали.
И так стояли, словно это было главным шагом в эти дни. Для них. Стояли так, как будто если скажут: "уходите" - с места не сойдут. Пришли и ожидали - будут в меньшинстве. В полупустых церквях среди затравленных людей. А собрались, казалось, все кто мог. Буквально все.

И тут мы это поняли.
И тут мы как-то разом это поняли и ощутили. И служба началась, и первые молитвы, пение, и там, через открытые врата, мы видели