Эйприл - страница 4

Началась наша поездка замечательно. Вылет у нас был из Люксембурга. Мы пообедали дома, погрузились в машину, и отправились в дневной сон прямо в ней.

А проснулись уже в люксембургском аэропорту.

От переизбытка эмоций дети даже забыли покапризничать о том, что сразу по пробуждению их не покормили (это был первый в их жизни случай). Вместо этого к моему изумлению они с любопытством блуждали среди толпы народа, улыбались, строили глазки, махали привет-привет, и вообще не очень-то даже беспокоились о том, где мама с папой.

В самолете тоже вели себя достаточно спокойно. Винни получил от стюардессы булку, которую мусолил все два с лишним часа полета. А Тигре на ручках и с книжкой было и так хорошо.

Прибыли мы на место уже довольно поздно. По дороге дети уснули в трансферном автобусе. Но в самом отеле, пока мы оформлялись, проснулись и, лежа в коляске, таращились на происходящее.

Уже в номере они немного побродили, мы их переодели, положили спать, и несмотря на новую обстановку и непривычное окружение, длинный день и усталость сделали свое дело, и дети уснули..

А впереди их ждал новый день с массой впечатлений и всего того, что в первый раз в их жизни…

Продолжение следует

• Ответом на суровость и жестокость предшествующей модели родительства должно быть не безответственное «равенство», а властная забота - забота сильного и ответственного, доминирование, которое используется не для того, чтобы подчинять и угнетать, а для того, чтобы помогать и защищать. И кризис негативизма - как раз тот момент, когда способность к властной заботе проходит первую серьезную проверку. Довольно легко не сердиться на беспомощного младенца. А вот этот своевольный, вопящий, брыкающийся? Получится ли не перейти к насилию, но и не спасовать? Здесь очень важны оба компонента: и доминирование, и забота, потому что ребенку в равной мере будет страшно и плохо как с родителем инфантильным, беспомощным, так и с суровым, не чутким к потребностям ребенка. Если мама и папа меня не защищают, а обижают - кто меня защитит? Если мама и папа меня и моих криков боятся - что они станут делать, если придет саблезубый тигр?
  Можно уступить с позиции сильного, можно сказать: «Ну, вообще-то я думаю, что этого не стоит делать, но я вижу, что тебе очень хочется пойти в новом платье гулять, поэтому я тебе разрешаю, потому что я тебя люблю» или «Я считаю, что овсяная каша очень полезна, но ты говоришь, что ты ее ненавидишь, поэтому, хорошо, мы не будем ее есть, я не буду заставлять тебя». Это уступка как проявление защиты и заботы, проявление надежной привязанности.
  А можно уступить с позиции слабого: «Да отстань уже, да отвяжись, весь мозг мне уже вынес! На и замолчи, это невозможно…». Это не защита и забота, а капитуляция, выталкивание ребенка в доминантную роль, к которой он не готов и которой на самом деле не хочет. Он конфету хочет, а не в начальники.
  Отказывать тоже можно из позиции заботы, а можно из позиции насилия. Можно запрещать, но при этом сочувствовать ребенку, сохранять с ним доброжелательный контакт. Можно предложить контейнирование: «Я понимаю, как тебе хочется еще мультик, но нам пора спать. Ты расстроился? Иди ко мне, я тебя пожалею». Можно предложить свою помощь в перемещении доминанты внимания, чтобы завершить удовольствие было легче: «Как ты думаешь, ты сможешь сам нажать на правильную кнопку, чтобы выключить? Какого она цвета, помнишь? А поможешь мне на стол накрыть - скоро папа придет?»
  Если родитель не чувствует себя вправе запретить, если он не в доминантной ответственной роли, то он должен для того, чтобы запретить, «раскочегариться», разозлиться: это я не просто так тебе запрещаю, а потому, что ты плохой, ты виноват. «Тебе лишь бы смотреть мультфильмы бесконечно! Ты совсем от рук отбился! Как тебе не стыдно капризничать - такой большой мальчик!» - и все в таком роде. И сразу запрет перестает быть поведением защиты и заботы, он воспринимается ребенком как нападение, вызывает обиду.
  Кризис негативизма - действительно сложный момент. Очень многие родительско-детские отношения дают первую трещину именно в это время. Некоторые родители даже так и говорят: «У нас до двух с половиной лет все было хорошо, а потом он стал невозможным, начал меня раздражать». Раздражение - это признак того, что родителя вынесло из взрослой позиции, из позиции защиты и заботы.
• Когда взрослый чувствует себя очень большим, его тоже дети не раздражают. Он расплескал воду в ванной, неаккуратно ест, долго одевается, скачет и вопит - ну, так он же маленький. Можно что-то попытаться с этим сделать, если очень нужно, но сердиться то на что? Взрослый, который раздражается, перестал быть большим. Вот эта расплесканная вода стала больше его, эта размазанная каша, это опоздание в детский сад, этот шум в квартире. Его вынесло из взрослой роли.